Отечественная история за последние сто лет знает несколько разной разрушительности волн украинизации, принуждавшей юго-западную ветвь русского народа отречься от своей русскости, приняв искусственно сконструированный миф украинства. Миф, созданный специально для русского раскола, которого столетиями добивались враги России. Очередная украинизация сейчас происходит на наших глазах, причем в таких насильственных формах, что даже сочувствующие ей европейцы выражают легкое неудовольствие.
А ранее самая страшная волна насильственного уничтожения всего русского на землях Юго-Западной Руси была не петлюровская и даже не времен Великой Отечественной. У петлюровцев, одинаково успешно битых и красными казаками и деникинскими добровольцами и являвшихся лишь незначительным эпизодом Гражданской войны, просто не было времени на серьезные мероприятия. Всё, что они успели, – это лишь замена в вывесках русских слов на галицкий волапюк и широковещательные запреты на употребление русского языка в сфере образования и культуры. Запреты, немедленно отмененные новыми властями и всеми сразу забытые.
«Украинизация» пришедших во время войны в обозах вермахта коллаборационистов из ОУН тоже была достаточно ограниченной. Немцы дали им очень небольшие полномочия, а потом вообще лишили всякой самостоятельности. Просто поняв, что их влияние на население равно даже не нулю, а отрицательной величине. Как каратели и холуи они были полезны своим немецким хозяевам, но даже подобия влияния на их оккупационную политику оуновцы не имели.
По иронии истории самая страшная, сметающая все на своем пути, сломавшая огромное количество судеб и оставившая до сих пор глубокие рубцы в народной памяти украинизация была проведена людьми, вещавшими о своей ненависти к «буржуазному национализму» и клявшимися в верности интернационализму. Именно большевистская украинизация была наиболее последовательной, продуманной до мелочей и проводившейся самыми жесткими методами.
Политика «коренизации национальных республик» (вживую нарезанных по истерзанному телу России) и борьбы с мифическим «великодержавным шовинизмом» была провозглашена в апреле 1923 года XII съездом РКП(б) по личной инициативе Ленина. И для того чтобы эта политика была реализована, вождю мирового пролетариата пришлось буквально «ломать через колено» большую часть руководства партии. Что показательно, ломали и большинство партийных руководителей в самих «национальных республиках». Дело в том, что они искренне не понимали, зачем после успокоения, наступившего после окончания Гражданской войны и начала мирного строительства, проводить меры, которые совершенно прогнозированно вызовут резкое недовольство подавляющего большинства населения, серьезно затруднят использование крайне необходимых высококвалифицированных специалистов (практически полностью русскоязычных) и серьезно подорвут авторитет Советской власти.
Хотя украинское партийное руководство было вынуждено продублировать решение съезда в этом же месяце на VII конференции КП(б)У, в Харькове крайне критично восприняли эту инициативу, понимая, какой удар украинизация нанесет развитию УССР и каким подарком станет разбитым петлюровцам. Именно поэтому первый секретарь ЦК КП(б)У Дмитрий Мануильский попытался избежать принятия жестких украинизаторских мер, за что уже в мае был снят с должности, а украинский партаппарат подвергнут жесточайшей чистке, почти не уступавшей по своим масштабам 1937 году. Все несогласные хоть в малейшей степени с украинизацией беспощадно изгонялись.
Кстати, показательно, что этот уроженец Волыни считал, что сам статус союзной республики совершенно бесполезен и в доверительном письме Сталину писал о том, что «хватит играть в республику» и Украина должна стать автономией в составе РСФСР. И глава украинской компартии выражал не только свое мнение, но и большинства жителей Украины, недоумевавших, почему они уже считаются живущими не в России.
Один из руководителей КП(б)У Владимир Затонский следующим образом характеризовал доминирующее в народе при образовании УССР настроение: «Широкие украинские массы относились с презрением к Украине. Почему так было? Потому, что тогда украинцы (в смысле украинофилы) считались немцами. Не только рабочие, но и крестьяне, украинские крестьяне не терпели тогда «украинцев». Мы получали протоколы крестьянских собраний, протоколы в большинстве были с печатью сельского старосты, и все на них расписывались. В этих протоколах крестьяне писали нам: «Мы все чувствуем себя русскими и ненавидим немцев (украинцев) и просим РСФСР, чтобы она присоединила нас к себе».
И вот, назначенное Кремлем новое партруководство Украины во главе с Эммануилом Квирингом (которого сменил Лазарь Каганович, а потом Станислав Косиор) начало любыми способами добиваться, чтобы украинцы перестали «чувствовать себя русскими». Но лидеры КП(б)У были все же просто исполнителями воли Центра, а подлинным духовным отцом и мотором украинизации стала такая мрачная фигура, как Николай Скрипник. Без его фанатизма и бешеной активности она бы никогда не получила гигантского размаха и не имела таких трагических последствий.
У Скрипника был большой палаческий опыт. В период красного террора будущий главный украинизатор возглавлял в ВЧК отдел по борьбе с контрреволюцией, и именно благодаря его настойчивости террор приобрел массовый характер и «карающий меч революции» работал без остановки. На Украине, куда его с радостью сумел спровадить «железный Феликс», Скрипник занимал должности сначала генерального прокурора и наркома юстиции, а потом наркома просвещения.
Показательно, что палаческим опытом обладали многие ведущие украинизаторы и в том числе ее главный идеолог Мыкола Хвылевой. Вообще-то, родился данный деятель Николаем Фитилевым, но прошел путь Смердякова и его лозунгом стало «убей русского в себе». Фитилев в период «красного террора» занимал должность председателя Богодуховской уездной ЧК и отметился на этой должности настолько бессмысленными массовыми расправами, что это ему стоило карьеры чекиста.
Именно Хвылевой определил в своем призыве «Гэть вид Москвы!» суть проводившейся украинизации. Отнюдь не сближение крестьянских масс с городским пролетариатом, как это догматически представлял Ленин, а уничтожение всего русского на Украине ставил он во главу угла. В частности, бывший богодуховский чекист прямо говорил о необходимости полного уничтожения русской культуры на Украине: «Украинское общество, окрепнув, не примирится со своим фактическим гегемоном — российским конкурентом. Мы должны встать немедленно на сторону молодого украинского общества, представляющего не только крестьянина, но и рабочего, и этим навсегда покончить с контрреволюционной идеей создавать на Украине русскую культуру».
«Украинизаторы» даже не думали развивать украинскую культуру, чтобы она смогла конкурировать с русской. Была избрана стратегия тотального насилия. Все русские периодические издания становились украиноязычными, закрывались русские театры, обучение на всех уровнях полностью было переведено на украинский язык. Все служащие обязаны были сдавать экзамен (отнюдь не формальный), и не сдавшие его безжалостно увольнялись без учета их ценности как специалистов.
За малейшее противодействие «украинизации» виновные отдавались под суд, и получаемые сроки были совершенно не вегетарианские.
Однако с самого начала у Скрипника и его подручных возникла серьезная проблема. На Украине, где русский язык был родным для большинства населения, просто не было достаточного количества кадров для проведения «украинизации». Это заставило забыть даже про обязательные критерии верности коммунистической идее. Поэтому массово привлекались петлюровцы, которым всё русское было ненавистно по определению и они были счастливы взять реванш за проигранную войну. Но и бывших сторонников Директории не хватило, и тогда было принято решение пригласить культуртрегеров из Галичины. Для последних, в основном бывших бойцов Украинской Галицкой армии (УГА), было манной небесной свести счеты с ненавистными «москалями» (которыми были для них одинаково как велико-, так и малороссы). Чтобы понять масштабы тогдашнего огаличанивания Украины достаточно назвать цифру приехавших «украинизаторов» из Польши – более 50 тысяч.
Последствия «украинизации» проявились очень скоро. Не сдавшие экзамен на знание украинского языка (точнее, навязанного приехавшими галичанами их диалекта) или просто заподозренные в нелояльности к новой национальной политике инженеры, профессора, деятели культуры начали массово уезжать в РСФСР. Их место занимали совершенно неподготовленные, но зато владеющие галицкой «говиркою» назначенцы. Это сразу же сказалось на состоянии индустрии – на большинстве предприятий значительно упал выпуск продукции, останавливались целые цеха, снизилась добыча угля. Украинские вузы, ранее одни из сильнейших в стране, потеряли большинство наиболее квалифицированной профессуры. Некогда популярные газеты после украинизации превращались в нечто неудобочитаемое и полностью теряли аудиторию.
Процесс становился все более неуправляемым, приобретя в конечном итоге характер уничтожавшей республику катастрофы, подобно современному евромайданному правлению. ГПУ УССР (как единственное ведомство, сохранившее независимость от Харькова) направляло в Москву информационные донесения, свидетельствовавшие о крайнем недовольстве проводившейся в самых диких формах украинизацией практически всего, независимо от социального статуса, городского населения. Крестьянские же массы, в одночасье провозглашенные властью украинскими, ради вовлечения которых в социалистическое строительство Ленин и придумал «коренизацию», относились к ней, как отмечали информаторы ГПУ, иронически или в лучшем случае равнодушно.
Единственные, кто был кровно заинтересован в «украинизаторском» курсе, – сделавшие на нее ставку беспринципные карьеристы, устранявшие таким образом сильных конкурентов в своих сферах деятельности, и идейные националисты, стремившиеся создать «самостийну Украину» руками большевиков. И самое главное, авторитет партии в народе резко упал. На это Кремль уже не мог не реагировать, и в августе 1932 года Сталин открыто выступает против творящегося на Украине. Украинизация сразу резко притормаживается, вскоре и вовсе прекращается, а наиболее рьяные энтузиасты чувствительно получают по рукам. ЦК даже были приняты решения о «националистических перегибах», но многие последствия скрипниковской украинизации остались в неприкосновенности, а ее преступность и антинародный характер никогда в СССР осуждены не были.
Ну а полностью так и не вырванные большевистские «зубы дракона» вновь проросли после 1991 года в виде неонацистских клыков и впились в живую плоть русского народа Юго-Западного края России…
Дмитрий Тесленко,
cпециально для alternatio.org
Все вышеперечисленное это, так сказать, наиболее "рельефные" ну и, конечно, важные сферы и проекты оказания СССР экономического и технического содействия. Кроме того в этих странах создана масса инфраструктурных объектов, предприятий легкой и пищевой промышленности, объектов здравоохранения и т.п.